Исследовательские компетенции образов в творчестве С.А. Есенина – детям

Автор: Вандышева Юлия Владимировна

Организация: МБОУ «Барсовская СОШ №1»

Населенный пункт: Ханты-Мансийский автономный округ — Югра, пгт. Барсово

Аннотация

Художественная литература помогает познать ребенку жизнь общества, почувствовать состояние природы, вводит в мир человеческих чувств и взаимоотношений. Она развивает мышление и воображение ребенка, обогащает его эмоции и словарный запас, дает прекрасные образцы русского литературного языка и учит осмыслять и анализировать прочитанное.

Значимый вклад происходит в воспитательное, познавательное и эстетическое значение, так как, она воздействует на формирующуюся личность, воспитывает милосердие, человечность, сочувствие и любовь ко всему живому, прививает высокие гуманистические идеалы.

В данной статье рассматривается первая поэтическая книга Сергея Есенина с необычным названием «Радуница» (день поминовения усопших) сквозь призму реализации в ней русской обрядовой символики. А также цикл «Персидские мотивы», в котором выявляются поэтические мотивы и образы, выражающие сложный синтез традиций русского и восточного поэтического слова.

Цели и задачи

Выявить роль поэзии С. А. Есенина в работе со школьниками.

Познакомить с творчеством С. А. Есенина.

Выявить особенности восприятия художественной литературы школьниками.

Помочь детям в усвоении и анализе образов литературного наследия С. А. Есенина.

Методология. В настоящей статье раскрывается работа по ознакомлению детей с творчеством С. А. Есенина. Погружая детей в соответствующую культурную и поэтическую среду. Приобщение детей к познанию истории и культуры родного и восточных краёв, раскрытию диалога российской и исламской культур в творчестве С. Есенина.

Результаты.

В результате целенаправленного воздействия формируем эстетическое восприятие, и на этой основе – развитие детского словесного творчества.

Выводы/значимость. Сделан вывод о том, что в результате целенаправленной работы развивается поэтический интерес каждого ребенка. У обучающихся повышается внимание к слову, к глубине значимости, к точности и образности речи, уместности употребления слов в определенном контексте, вырабатывается критическое отношение к собственным высказываниям.

Ключевые слова: поэт, поэзия, художественное слово, творчество, школьник, обучающийся, «Радуница», Сергей Есенин, связь природы и человека, «Персидские мотивы», восточная поэзия, метафора, эпитет, сравнение, роза.

Всестороннее личностное развитие ребенка школьного возраста возможно только на основе сотрудничества и взаимодействия его со взрослыми и сверстниками в соответствующих школьному возрасту видах деятельности.

Не секрет, что формирование умственных интересов и способностей юного гражданина лучше всего происходит через привитие любви к книге. Ознакомление школьников с образцами русской классической литературы способствует формированию у детей социально – значимых ценностей, таких как патриотизм, а также оказывает благотворное влияние на психическое здоровье детей.

Знакомство детей с окружающим миром происходит через соприкосновение с той социальной средой, в которой они растут и воспитываются. Поэтому большое значение имеет выбор целеполагающих направлений, методов и средств педагогического воздействия, которые помогут всестороннему развитию личности ребенка, его творческих и индивидуальных способностей.

В образовательной программе МБОУ в рамках художественно – эстетического развития детей стоит задача ознакомление детей с художественной литературой и её жанрами. Она является источником общечеловеческих, социокультурных, морально – нравственных эстетических понятий и критериев. Русская классическая поэзия как литературный жанр, вбирает в себя не только народные обычаи и традиции жизни, но и особенности родного языка, его ритм, мелодику, национальный колорит.

Знакомство детей в МБОУ со стихами русских поэтов – классиков может стать той благодатной почвой, на которой можно воспитывать личность ребенка, прививая ему любовь к своей родине, красоте и многообразию природы, соотечественникам, воспитывать чувство патриотизма и гуманистическое начало.

Достойным примером выбранного направления может стать первоначальное ознакомление детей с творческим наследием русского поэта земли рязанской С. А. Есенина.

Отличительной особенностью есенинской поэзии являются ритмичность стиха, образность, осязаемость, проникновение в мир чувств с переживаний человека, любви и восхищения к природе. В стихах С. А. Есенина покоряет удивительная гармония чувства и слова, мысли и образа. Поэт часто прибегает к приему олицетворения, что роднит стихи С. А. Есенина с народной песней, частушкой.

О песенном складе его стихов часто говорят уже их названия – «Песня», «Песнь о собаке», «Песнь о хлебе». Его стихи похожи на песню ласковую, нежную и раздольную, вобравшую в себя всё многообразие чувств и переживаний русской души. Проникновенные стихи о “стране березового ситца”, где “мужики носили, где сеяли свой хлеб” воспитывают красоту природы, крестьянских труд. Народно – поэтические образы “бабушкиных сказок”, песен, преданий, сказаний, легенд поражала воображение юного будущего поэта и вылились в стихах, полные любви к своей земле, людям и ко всему живому.

Многие есенинские стихи понятны даже самому юному читателю. И в этом тоже особенность поэзии С. А. Есенина, который сумел найти теснейший сердечный контакт с человеком, слушающим его стихи, взволновать его, побудить самые светлые чувства.

Исходя из выше сказанного, начальное знакомство с творчеством С. А. Есенина детей школьного возраста может стать одним из направлений в воспитательно – образовательной деятельности в МБОУ, с целью приобщения детей к миру поэзии.

Прежде всего творчество С.А. Есенина осмысливается, с российской культурой, как воспевание «Руси уходящей». Действительно, глубинная суть поэзии С.А. Есенина уходит в «почву» рязанских раздолий, «волнистую рожь при луне». [1]

Поэтический мир С. А. Есенина - это глубокий и неповторимый мир, в котором славянская душа, искренняя и вечно взволнованная, воскресает. В этом мире православная культура воплощает единство с народом и его традициями. Православие для Есенина - это особое мировоззрение, которое находит свое отражение в его поэзии. Традиции православной литургии, церковные праздники, строки из молитв и церковных богослужений органично вписались в духовный контекст творчества Есенина. Церковные праздники в сборнике С. А. Есенина «Радуница».

«Родился я с песнями в травном одеяле…», – писал Есенин в одном из ранних своих стихотворений. Так уж суждено человеку, что рождение его сопряжено с неминуемой смертью. Таков отпущенный ему жизненный круг. И потому есенинские стихи, и размышления о смерти – это понимание жизненного пути человека во всей его полноте, в радости бытия и трагедии смерти. Этот путь родственен пути природному, где расцвет и буйство красок сменяются увяданием и гибелью. Природный временной отрезок – это цикл повторяющийся: расцвет сменяется увяданием, а увядание – новым расцветом. На смену осени и зиме приходят весна и лето. И так повторяется вновь и вновь. В подобном круговороте нет обреченности небытия.

Всего двадцать лет было поэту, когда появилась первая книга его стихов. Сборник «Радуница» вышел в ноябре 1915 года с датой на обложке — 1916 год. Название сборника раскрывает его содержание, предваряет направленность и тематику стихов. Приехавшему весной 1915 года в Петроград, где за полгода были опубликованы десятки его стихов, где его принимали в литературных салонах, где проходили его поэтические вечера, было двадцать лет. Тогда град Петра стал для Есенина тем местом, в котором был открыт его талант, где он получил первое признание. Именно там он стал поэтом. [2]

В книге «Радуница» в соответствии с ее общим замыслом раскрывается тема годового цикла в природе: рождения – умирания – воскресения. Почти все стихотворения книги дают картину достаточно определенного периода, который обычно можно легко выявить на основе фрагментов пейзажа или по другим деталям. Например, в стихотворении «Задымился вечер, дремлет кот на брусе…» создается достаточно определенная картина золотой осени: «Вьются паутины с золотой повети. / Где-то мышь скребется в затворенной клети… / У лесной поляны – в свяслах копны хлеба, – Ели, словно копья, уперлися в небо».

Порой для характеристики времени года автор использует указание на то, кем становятся крестьяне, выполняя определенную сельскохозяйственную работу: «Слушают сказ старика косари…» («Выть») или «Темным елям снится / Гомон косарей…» («Топи да болота»). Промежуточное положение занимают описания, в которых характеристики природы и человека неотделимы друг от друга. Сливаясь, эти описания дают единый образ: «Ой, вы, луга и дубравы, – / Я одурманен весной!» («Сыплет черемуха снегом…») или «Сядем в копны свежие под соседний стог» («Выткался на озере алый свет зари…»). В более редких случаях есть указание на конкретный день, обозначенный по народно-христианскому календарю: «Троицыно утро, утренний канон…» («Троица») или «Погадала красна девица в семик. / Расплела волна венок из повилик» («Кручина»). Иногда в стихотворении отсутствует какая-либо «земная» характеристика состояния природы, тогда ее заменяет «небесная». «Кроткая синева» неба и «легкокрылые облака» в стихотворении «Не с бурным ветром тучи тают…» говорят о весенне-летнем периоде.

Вошедшие в есенинскую «Радуницу» стихотворения соотносятся с теплым временем года, точнее, с промежутком от весеннего до осеннего солнцестояния, когда продолжительность дня превосходит продолжительность ночи. Исключение – финал маленькой поэмы «Микола», в котором говорится о зимнем празднике «в честь угодника Миколы», приходящемся на 6 декабря (по старому стилю). В этом произведении дается довольно широкая временная характеристика: «Веток бисерный извив» – «Высоко стоит злотравье» – «Собирайте милость Божью / Спелой рожью в закрома» – «Осень рощи подожгла» – «На снегу звенят колосья / За косницами берез», то есть последовательно проходят весна, лето, осень и наступает зима. Для стихотворений «Радуницы» в соответствии с ее названием центральным становится весеннее обновление, то есть воскресение природы, круговорот годового природного цикла, где за смертью следует новое рождение. [3]

По-иному раскрывается эта тема в произведениях, где речь идет о человеке. В стихотворении «Не с бурным ветром тучи тают…» евангельская история соотносится с современными поэту событиями. Автор описывает второе пришествие Христа, но это не мрачные апокалиптические картины, а сошествие Христа (которому грозит новое распятие!) на землю, знаменующее собой коренное преобразование всей земной жизни, новое радостное соединение земного и небесного, человеческого и божественного. Этим стихотворением Есенин противостоит характерным для начала XX века идеям о богооставленности человека, предлагая свое прочтение пророчеств Иоанна: «И в каждом страннике убогом / Я вызнавать пойду с тоской, / Не Помазуемый ли Богом / Стучит берестяной клюкой. / И, может быть, пройду я мимо /И не замечу в тайный час, / Что в елях крылья херувима, / А под пеньком голодный Спас».

В стихотворении «Край родной! Поля как святцы…» природный мир является не только фоном, но и активным действующим лицом философских размышлений о смысле бытия, о странническом пути человека на земле. Земная жизнь человека представлена как краткий миг: «Все встречаю, все приемлю, / Рад и счастлив душу вынуть. /Я пришел на эту землю, /Чтоб скорей ее покинуть». Но этот миг становится вечностью, ибо человек соединен с божественным и природным мирами. Чувством этого единства и вечности наполняется «тихая тайна» затаенных «в сердце мыслей»: «С тихой тайной для кого-то / Затаил я в сердце мысли».

В стихотворении не используется слово «смерть», но тема кратковременности пребывания человека на земле явственно присутствует. Мысль о кратковременности пребывания человека в этом, земном, мире была характерна для разных периодов творчества Есенина, а тема страннического пути человека на земле имела особую значимость. Следует отметить, что в «Радунице» есть и произведение, заканчивающееся смертью героини, это стихотворение «Ты поила коня из горстей в поводу…», которое Есенин озаглавит позже «Подражанье песне».

В стихотворении «Поминки» поэт обращается к поминальной обрядности. В этом тексте воспроизведены приметы поминок на кладбище: «коливо» (поминальное блюдо), нищие, причитающие родственники, священник. Здесь, как и в приведенных выше произведениях, Есенин не использует само слово «смерть». Даже у мертвых есть свои «жилища», причем такие, которые посещают живущие на земле люди. Так происходит сближение этого, земного, и нездешнего миров. Связующим звеном между двумя мирами становятся птицы – «небесные птахи». Они являются и обитателями земли, и небесными странниками. Так Есенин еще теснее связывает земной и небесный миры.

В стихотворении «Кручина» о смерти вновь не говорится, но ее предвещают приметы, которые наводят на девушку печаль: «На березке пообъедена кора, – / Выживают мыши девку со двора. / Бьются кони, грозно машут головой, – /Ой, не любит черны косы домовой». Смерть предвещает и природа, поэтому волнуемая многочисленными предзнаменованиями девушка проникается мыслью о неизбежности своей быстрой кончины: «Ходит девушка по бережку грустна, / Ткет ей саван нежнопенная волна». Если в тех стихотворениях есенинской книги «Радуница», которые посвящены весеннему пробуждению природы и описанию годового цикла, нет трагического ощущения, поскольку смерть является залогом скорого весеннего возрождения, то в произведениях, где говорится о смерти людей, звучат трагизм, грусть, печаль от невосполнимой утраты. Но вместе с тем в целом «Радуница» – книга не о страхе гибели, а о вечном круговороте жизни и смерти, осмысленном еще нашими предками и закрепленном в многочисленных обрядах, бережно вплетенных автором в литературное полотно канвы.

Говоря о лирике цикл стихотворений С.А. Есенина "Персидские мотивы" (1924-1925) обладает своим особым поэтическим языком. С одной стороны, в нем повсюду угадывается влияние восточной поэзии. С другой стороны, это позднее произведение С.Есенина, в нем мастерство его поэтического искусства достигло своей вершины. Вот почему представляется очень важным дать комплексный анализ языка и стиля этого цикла.

Объект литературоведческого анализа – цикл «Персидские мотивы», в котором выявляются поэтические мотивы и образы, выражающие сложный синтез традиций русского и восточного поэтического слова.

Литературоведение глубоко изучило "персидские мотивы", благодаря тщательной работе В.Г. Белоусова, который определил время и место создания каждого стихотворения цикла, а также выявил обстоятельства их написания и прототипы главных образов, например, образа Шаганэ. Однако язык этого цикла еще не изучен полностью. Это делает тему исследования актуальной. В работе рассматриваются связи языка и стиля этого цикла с поэтическим языком всего творчества Есенина, а также особенности языка "персидских мотивов". Целью работы является проведение анализа образов и лексико-стилистического анализа текста "персидских мотивов" С. Есенина. Поэт задумал создать "персидские мотивы" примерно в начале двадцатых годов, когда он познакомился с персидской поэзией и испытывал волнение от нее. Однако это был период, когда его творчество только формировалось, и его художественный язык только начинал развиваться. По задумке самого автора, персидский цикл должен был стать вершиной его творчества, и действительно, "персидские мотивы" представляют собой синтез лучших находок и традиций восточной поэзии, а также индивидуально-авторской лексики Есенина. В тексте используются поэтизмы, традиционно применяемые в лирической поэзии о любви, такие как "луна", "месяц", "соловей", "заря", "роза", "чары", "счастье", "рок", "сердце" и "страдание". Эти слова можно назвать символами, значение которых соответствует идее стихотворения и контексту.

Слово "роза" редко встречается в поэзии С.Есенина, который считал и называл себя "последним поэтом деревни". Это связано с тем, что он описывает природу среднерусской полосы, сельский пейзаж, где розы не растут. Однако, в цикле "Персидские мотивы" образ розы часто используется и даже является символом. В этом цикле стихотворений "роза" упоминается около двух десятков раз.

Впервые С.Есенин познакомился с Востоком на улицах Ташкента в 1921 году. Цветы, персидские и узбекские ткани, и снова цветы. "Поэт бродил, очарованный этим невиданным зрелищем. Смотрел на ночную жизнь города, входил в чайхану, пил, как и все, освежающий чай, сидя на узбекском ковре, и слушал незнакомую ему гортанную речь" [4]. Это была та реальная обстановка, которая помогла поэту вообразить себя в Персии. Но реальные розы, которые он мог видеть в Ташкенте, Тифлисе, Батуме, сливаются с розой – поэтическим образом восточной поэзии. В "Персидских мотивах" упоминаются имена Хайяма, Саади, Фирдоуси. Из воспоминаний Н.К.Вержбицкого известно, что С.Есенин читал книгу "Персидские лирики" в переводе Корша. У этих персидских поэтов роза упоминается очень часто. Одна из поэм Саади так и называется "Гулистан" ("Розовый сад"). Позволим себе процитировать две строчки Саади:

Розы и гиацинта мне не забыть,

В памяти вечно смоль твоих кос блестит.

У С.Есенина такая же цветопись, что и у Саади. У лирической героини Саади голубые глаза (гиацинт) и розовые щеки (роза), как и у персиянки из стихотворения "Никогда я не был на Босфоре…" В первом стихотворении цикла "Улеглась моя былая рана" роза становится символом прекрасной девушки, "что лицом похожа на зарю":

Угощай, хозяин, да не очень.

Много роз цветет в твоем саду.

Незадаром мне мигнули очи,

Приоткинув черную чадру.

Возможность такого толкования дают строки последнего четверостишия:

И на дверь ты взглядывай не очень,

Все равно калитка есть в саду…

Шестое стихотворение цикла "Свет вечерний шафранного края…" имеет оригинальное построение. Здесь в каждой из шести строф пять строк. Повторяется строка, которая в первой строфе является второй и пятой, а в последней первой и пятой:

Тихо розы бегут по полям.

Как и в первом стихотворении цикла, здесь символ розы оказывается связанным с темой "черной чадры". Роза – девушка, которой приходится прятать свои "прекрасные щеки" под чадрой. Как известно, у Хайяма и других восточных поэтов-классиков этой темы не было. Поэтому становится понятно, почему в первой строфе поэт говорит:

Спой мне песню, моя дорогая,

Ту, которую пел Хаям.

А, заканчивая стихотворение, обещает:

Я спою тебе сам, дорогая,

То, что сроду не пел Хаям…

Тихо розы бегут по полям.

Восьмое стихотворение цикла "Золото холодное луны…" посвящено теме красоты жизни, которая воплощается в розах:

Оглянись, как хорошо кругом:

Губы к розам так и тянет, тянет.

Девятое стихотворение цикла начинается строками:

В Хороссане есть такие двери,

Где обсыпан розами порог.

В этом стихотворении повторяется строка: "но дверей не смог я отпереть". Порог, усыпанный розами, а за ним закрытая дверь, очевидно, – символ притягательной, но недоступной красоты. Причем не только красоты конкретной девушки с именем Шаганэ (Шага). Это и красота Персии, "которая здесь символизирует, естественно, и работу поэта над персидским циклом" [5].

В этом стихотворении автор озадачен, он спрашивает: "зачем" и "кому" поэту "песни петь", если Шага равнодушна к ним? С этим связана и новая для цикла тема – тема прощания с Персией и персиянкой Шагой.

С десятым стихотворением цикла "Голубая родина Фирдоуси…" девятое объединяет тема прощания со страной роз. Перифраза "страна роз" обозначает Персию. В этом стихотворении

розы – напоминание о прекрасной Персии:

Хороша ты, Персия, я знаю.

Розы, как светильники, горят

И опять мне о далеком крае

Свежестью упругой говорят.

В тринадцатом стихотворении цикла "Отчего луна так светит тускло…" поэт обращается к кипарисам и цветам с вопросом: "Отчего луна так светит тускло?" Не получает от них ответа, и лишь роза рассказывает поэту об измене Шаганэ, и он заключает:

Оттого луна так тускло светит,

Оттого печально побледнела.

Любопытно, что последнее, пятнадцатое стихотворение цикла "Голубая да веселая страна…" поэт посвятил шестилетней дочери своего друга П.И.Чагина Розе. Тема дружбы-любви раскрывается в этом стихотворении в традиционной манере персидской классики: сказка о розе и соловье чередуется с рассказом о дружбе поэта и ребенка.

Заключительная строка этого, последнего стихотворения цикла: "Обнимает розу соловей".

Здесь роза – символ красоты, прекрасного, а соловей символизирует поэта.

Для того, чтобы создать колорит Востока и перенести читателя в придуманную поэтом Персию, он использует заимствования- экзотические имена (Шаганэ, Лала, Гелия, Гассан), топонимы (Босфор, Евфрат, Багдад, Тегеран, Хороссан). Заимствования - выступают в стихотворениях цикла своеобразными эмблемами Востока. Большинство этих заимствований этимологически восходит к персидскому или арабскому языкам: караван (перс.), кинжальный (от кинжал – арабск.), пери (перс. "фея, женщина необычайной красоты"), хна (арабск.), чайхана (тюркск.), чадра (перс.), шаль – заимствовано из польского языка, куда пришло из французского, но этимологически восходит к персидскому šâl – "шерстяная материя, покрывало из нее", шальвары – турецкое слово, но оно заимствовано турками у персов, шафран – в русский язык пришло из польского, но этимологически восходит к арабскому языку.

Эти слова-эмблемы выполняют в тексте "Персидских мотивов" двойственную функцию. С одной стороны, они передают национальные особенности реальной жизни на Востоке, с другой – сохраняют связь есенинских стихотворений с традиционной символикой персидской лирики.

Как видно из примеров, С.Есенин заимствует слова и понятия не из произведений, упоминаемых им в цикле поэтов – Саади, Хайяма, Фирдоуси, – он заимствует слова, часто встречающиеся в персидском и арабском языках. И эти заимствования создают у читателя художественный эффект присутствия на Востоке.

Из литературы известно, что излюбленными изобразительными средствами С.Есенина были эпитет, метафора и сравнение [6]. Поэт часто прибегал к метафоре, подвергая метафорическому уподоблению названия живых существ и природные явления. Посредством метафор он передавал тонкие оттенки чувств и состояния природы.

В поэзии С.Есенина используются яркие и определенные эпитеты. Е.М.Галкина-Федорук классифицирует их на интеллектуально- изобразительные и эмоционально-оценочные. К первой группе относятся цветовые эпитеты. Голубой цвет для поэта символизирует радость, молодость, ясность и красоту. Он также любит синий цвет. Третий цвет, который проходит лейтмотивом через всю поэзию С.Есенина, - золотой.

В "Персидских мотивах" присутствуют все эти три любимых поэтом цветовых эпитета. Персию С.Есенин называет "голубой страной", Россию - "далеким синим краем", о своем сердце говорит, как о "золотой глыбе".

В "голубой стране" "воздух прозрачный и синий", здесь поэт забывает о своем трудном прошлом, "лечит" былые раны "синими цветами Тегерана", здесь живет пери с глазами как море, которые "голубым колышутся огнем".

Таким образом, голубой цвет, который для С.Есенина всегда был цветом Родины, здесь ассоциируется с Персией, причем с Персией вымышленной, со страной, символизирующей покой и счастье.

В "Персидских мотивах" важными цветовыми эпитетами являются черный, желтый и медный. В русском языке черный цвет символизирует печаль, белый - юность и невинность. В персидских стихотворениях черный цвет ассоциируется с чадрой, к которой автор относится негативно. Желтый цвет используется вместе с другим эпитетом, придуманным самим поэтом - шафранный. Персию он называет "шафранным краем", у месяца здесь "желтые чары", а луна - это "желтая прелесть". Медный цвет - это цвет листьев, освещенных луной ("Так вторично скажет листьев медь"). В рамках цикла "медь" - это цвет, связанный с лирическим героем:

У меня в руках довольно силы,

В волосах есть золото и медь.

В стихотворениях цикла богато представлены эпитеты, оценивающие предмет, явление с эмоциональной, психологической или эстетической

точки зрения. Лирический герой обращается к персиянке:

Наклонись своим красивым станом…

В стихотворении "Свет вечерний шафранного края…" отмечается, что у лирической героини "прекрасные щеки". Поэт восхищается не только внешней красотой пери, но и ее голосом: "Голос пери нежный и красивый".

Эмоциональная окраска "голубой страны" – счастье, блаженство, покой. В целом она осознается как "удел желанный" "всех, кто в пути устали". И здесь особую важность приобретают слова из стихотворения "Глупое сердце, не бейся!": "Все мы обмануты счастьем".

Все эпитеты, дающие характеристику этой нереальной (волшебной) Персии, говорят о том, что это не рай, который лирический герой ищет и обретает, это страна забвения, она не избавляет от страданий, а лишь позволяет забыть о них.

"Синие цветы Тегерана" – это трава забвения.

Метафора у С.Есенина обычно выявляет признаки и свойства, присущие человеку, но приписываемые природе. Рассказывая о природе "голубой страны", поэт прибегает к необычным для него метафорам:

Тихо розы бегут по полям.

Кружит звезд мотыльковый рой.

Они будят творческое воображение читателя, заставляя сопоставлять присущие стихам С.Есенина средства выразительности с теми, что присутствуют в "Персидских мотивах".

Сравнение – одно из самых распространенных поэтических средств изобразительности у С.Есенина. Сравнение действий, процессов, состояний часто приобретает форму сравнительного оборота и присоединяется с помощью союзов (как, что, словно):

И меня твои лебяжьи руки

Обвивали, словно два крыла…

Розы, как светильники горят…

Здесь действия и процессы не только сопоставляются, но и уподобляются. Розы сами по себе не похожи на светильники, но горят, как светильники. Это сравнение представляет действие ярко и динамично.

Поэт употребляет и отрицательные сравнения. Они построены как противопоставление одного явления другому, однако внутренне могут сближать явления, поясняя одно другим, а могут и противопоставлять их:

Мы в России девушек весенних,

На цепи не держим, как собак…

Как бы ни был красив Шираз,

Он не лучше рязанских раздолий…

Таким образом, мы видим, что не только эпитеты, метафоры, но и образные сравнения в цикле "Персидские мотивы" поддерживают противопоставление Руси и Персии. Поэт противопоставляет (или сопоставляет) красоту прекрасной пери и "далекой северянки", желтый свет луны на Родине ("луна там огромней в сто раз") и свет тегеранской луны, свои стихи и творения Хайяма и т.д. При этом хотелось бы напомнить верное, на наш взгляд, утверждение М.Новиковой о том, что противостояние Россия – Персия в этом цикле сначала осмысляется как сопоставление: трудная родина – блаженная чужбина, но постепенно приобретает вид антитезы: реальный мир – волшебный мир [7].

В тексте "Персидских мотивов" особое значение имеют обращения и повторы, которые являются экспрессивными синтаксическими конструкциями. Сложная система повторов осознается в цикле как дань восточной витиеватости и красноречию. Корневые повторы, часто встречающиеся в цикле, придают стихотворениям особую экспрессивность. Как и другие лексико-стилистические средства, эта система повторов и созвучий (аллитераций) служит поэту для создания впечатления заимствования из восточной поэзии.

Таким образом, научная статья представляет полное и подробное исследование формирования исследовательских компетенций образов в творчестве С.А. Есенина на материале сборника "Радуница" и цикла "Персидские мотивы". В статье приведены обзор литературы, методы анализа, результаты исследования и обобщающие выводы, что делает ее полезным ресурсом для дальнейших исследований в данной области.

Список литературы

1. АфанасьевА. Н.Поэтические воззрения славян на природу: опыт сравнительного изучения славянский преданий и верований, в связи с мифическими сказаниями других родственных народов. Т. 2. Москва: Современный писатель, 1995. 396 с.
2. Белоусов В.Г. Персидские мотивы. М., 1968. С.13
3. Белоусов В.Г. Персидские мотивы. М., 1968. С.48.
4. Галкина-Федорук Е.М. О стиле поэзии Сергея Есенина. М., 1965. С.54-70.
5. Койчуев Б.Т. «ПЕРСИДСКИЕ МОТИВЫ» С.А.ЕСЕНИНА: ДИАЛОГ КУЛЬТУР: учебно-научное пособие. Б.: КРСУ, 2012. 99 с.
6. Максимов С. В. Нечистая, неведомая и крестная сила. Санкт-Петербург: Товарищество Р. Голике и А. Вильборг, 1903. 526 с
7. Новикова М. Мир "Персидских мотивов" // Вопросы литературы, 1975, №7. С.181.

1. file0.docx.. 34,2 КБ

Опубликовано: 25.03.2024